Оживление корпоративного кредитования с октября 2015 года, по оценкам Банка России, не означает, что экономика находится в восходящей фазе кредитного цикла. Напротив, как следует из оценок ЦБ, если исключить влияние переоценки валютных обязательств, с 2014 года наблюдается циклический спад в экономике — из-за этого, в частности, ЦБ сохраняет нулевой «антициклическую надбавку» в рамках Базельских нормативов. Признание ЦБ — аргумент в пользу снижения ключевой ставки, хотя главным для регулятора остается инфляция.
В опубликованном вчера Банком России «Обзоре финансовой стабильности» регулятор впервые дал развернутые и обоснованные оценки текущей фазы кредитного цикла в экономике РФ и фаз цикла с 2000 года. Как следует из оценок обзора, который вчера прокомментировала первый зампред ЦБ Ксения Юдаева, есть основания предполагать в первом квартале 2016 года продолжение кредитного сжатия, которое сменило кредитную экспансию в середине 2014 года. При этом легкий перегрев экономики, то есть превышение тренда отношения кредитов к ВВП, наблюдался с 2001 года и был наиболее выражен в 2007-2009 годах. Циклический спад кредитования, согласно этим расчетам, наблюдался до середины 2012 года, сменившись ростом до третьего квартала 2014 года,- сейчас же нет оснований говорить о кредитном буме и о его сдерживании вообще.
Расчеты ЦБ, из которых это следует, являются, по сути, чисто техническими. Оценивать фазу кредитного цикла Банк России должен не только при решениях по ключевой ставке, но и при расчете размера так называемого контрциклического буфера в рамках стандартов «Базель-3»: если фаза цикла восходящая, то к резервам добавляется «антициклическая надбавка». Обосновывая сохранение нулевого размера этой поправки, ЦБ констатирует: если применять правила Базельского комитета формально, то в банковской системе с конца 2014 года наблюдается настоящий кредитный бум. Во всяком случае, это показывают расчеты «кредитного гэпа», то есть разницы между показателем «отношение кредитов к ВВП» и его многолетним трендом.
Рост закредитованности экономики РФ с 2012 года растет, и сейчас, по расчетам, превышает тренд на 2,9% (в конце 2015 года, как и в 2008-м, превышение было заведомо больше 5%, достигая на пиках 7-8%).
Впрочем, констатирует ЦБ, около 54% этого эффекта — это результат переоценки валютных обязательств экономики. «Кредитный гэп», рассчитанный по фиксированному курсу, сейчас является сильно отрицательным (с этой точки зрения отношение кредитов к ВВП на 12,5% больше, чем условно оптимальное). Говорить о «восходящей фазе кредитного цикла» можно было лишь два года назад, сейчас же экономика на нисходящей части кривой, поэтому «антициклическая надбавка» остается нулевой.
Сама по себе констатация ЦБ — аргумент в пользу снижения ключевой ставки, причем, что подчеркивает честность Банка России в этом вопросе, высказанный ЦБ в невыгодной для себя ситуации. Напомним, на последних заседаниях совета директоров Банк России отказывался снижать ключевую ставку. В восходящей фазе кредитного цикла ставка выше гипотетической равновесной усиливает кредитную экспансию, в нисходящей — ограничивает. В «лабораторной» ситуации, без внешних шоков и в условиях стабильной инфляции, наблюдение регулятора о росте «кредитного гэпа» заставило бы его стимулировать рост кредитования через снижение процентной ставки уже в конце 2009 года. Это предположение не имеет отношения к инициативам по «стимулированию кредитования реального сектора» со стороны Столыпинского клуба — если использовать логику оппонентов ЦБ, регулятор должен был увеличивать ставку в 2012-2013 годах.
Хотя сам по себе «кредитный гэп», как и разница между «потенциальным ВВП» и наблюдаемым, не является для Банка России определяющим при принятии решений по ставке — в модели инфляционного таргетирования ЦБ в любом случае должен оценивать отставание объема кредитования от условного «оптимума» только через призму будущей инфляции. Глава Сбербанка Герман Греф в интервью «России 24» вчера отметил, что в настоящее время «высокая ключевая ставка не является ключевым тормозом для инвестиций, причины лежат в немонетарной плоскости». В Сбербанке видят в связи с резким замедлением инфляции «потенциал снижения ставки», причем даже 2-3 процентных пункта снижения, по мнению господина Грефа, «не изменят радикально ландшафт».
Обзор финстабильности не описывает существенного роста других рисков в первом квартале. Пожалуй, наиболее интересно наблюдение ЦБ о масштабах реструктуризации кредитов строительным компаниям («каждый второй» такой кредит) и о росте выявленных «плохих» кредитов малому и среднему бизнесу. ЦБ впервые подробно описывает риски некредитных организаций (в частности, лизинговых компаний — Банк России констатирует непрозрачность этого сектора — и негосударственных пенсионных фондов). Обзор также содержит первую цифровую оценку всей «параллельной банковской системы» (shadow banking), включающей лизинговые компании (около 40% активов «системы», составляющей порядка 5 трлн руб.). По мнению ЦБ, ее размер и темпы роста в 2015 году (3,7% в год) сохраняют риски с ее стороны как «приемлемые». Ксения Юдаева также заявила о неполной реализации валютных рисков нефинансового сектора по итогам девальвации 2014-2016 годов — то есть не все крупные корпоративные сделки, аналогичные неудачному валютному хеджу «Транснефти» 2014 года, до сих пор закрыты.