В эпоху кризиса, стагнации и бегства инвесторов с развивающихся рынков, оказывается, и в СНГ можно создать отрасль, которая будет расти со скоростью 30 процентов в год и приносить почти миллиард долларов выручки.
Отрасль известна — это ИТ. И адрес известен — Белоруссия.
ИТ-арифметика
Белорусский Парк высоких технологий (ПВТ) — особая зона для разработчиков программного обеспечения — в 2014 году заработал 650 млн долларов. Это в три раза больше, чем было прописано в бизнес-планах от 2006-го, когда учреждение создавалось.
Мало того, зарплаты высококвалифицированных айтишников здесь превышают московские, чешские и восточногерманские. А по доле компьютерных разработок в национальном ВВП Белоруссия, благодаря ПВТ, вышла на второе место в регионе Европы, Средней Азии и Ближнего Востока. На первом месте — Израиль. Впрочем, директор ПВТ Валерий Цепкало говорит, что технически его страна с точки зрения развития ИТ-отрасли как раз Израиль и напоминает. При этом главная модель для подражания, подчеркивает он, именно Кремниевая долина, хаб хайтек-разработок на западе США.
Добраться до Парка, который расположен на окраине Минска, на общественном транспорте — не самая простая задача. Впрочем, резиденты им не особо пользуются. Автомобильная парковка заставлена хорошими по белорусским меркам машинами; парковки для велосипедов забиты под завязку.
И это при том что на территории ПВТ — лишь малая часть из 140 входящих в него ИТ-компаний: места для всех вряд ли хватило бы. ИТ-сообщество организовано по экстерриториальному принципу: компания может находиться в любой точке страны, главное — чтобы она соответствовала критериям ПВТ. В этом случае она пользуется льготным режимом работы и вносит свой вклад во впечатляющую статистику.
— Мировая ИТ-отрасль, по данным консалтинговой компании Gartner, растет в среднем на 3-5 процентов в год, а мы прирастали в год на 40-50 процентов,- рассказывает Цепкало.- В прошлом году выросли только на 30 процентов, потому что база стала уже слишком большой. В нынешнем, по нашим оценкам, рост будет тоже на 30 процентов. В 2016-м выручка, по нашим ожиданиям, перевалит за миллиард долларов.
90 процентов от этой суммы — экспортный доход. При этом, говорит директор ПВТ, важно понять: для республики в ее масштабах это очень много, поскольку выручка в ИТ — в отличие от традиционных отраслей экономики — чистая.
— Вот пример: у БелАЗа в его лучшую пору, в 2005-2006 годах, сальдо платежного баланса было 300 млн долларов. Объемы Минского тракторного вроде большие, он экспортирует машин на миллиард долларов. Но для того, чтобы он на миллиард поставил, он должен на 950 млн завезти комплектующих. В результате он зарабатывает валюты всего 50 млн долларов. Нам же импортные детали не нужны. Поэтому вклад ПВТ в ВВП Белоруссии больше, чем всех основных машиностроительных предприятий — МТЗ, МАЗа, БелАЗа, «Гомсельмаша», «Лидсельмаша», «Амкодора» — вместе взятых.
Льготы и обучение
История ПВТ началась в середине нулевых — с декрета президента Белоруссии, который провозглашал для его резидентов особый режим налогообложения: урезанный подоходный налог и ограниченную ставку взносов в фонды социального страхования с одной зарплаты. Белорусская отрасль высоких технологий в то время была представлена доставшимися в наследие от СССР бюро разработок — НИИ ЭВМ, заводом «Интеграл» и заводом ЭВМ им. Орджоникидзе (ныне МПОВТ), а также множеством программистов, которые «клепали» код по зарубежным заказам, не особо утруждая себя выплатой налогов.
За несколько лет преимущественно аутсорсинговая отрасль доросла до значительных, по оценкам резидентов ПВТ, заказов от Google, Microsoft, Deutsche Bank и прочих гигантов. Впрочем, долю труда белорусов, например, в операционной системе Windows оценить невозможно: коммерческая тайна.
В 2010-х отрасль взрослеет: от аутсорсингового программирования часть компаний переходит к созданию собственного продукта. В Белоруссии появляются собственные ИТ-бренды, которые получают всемирную известность,- Viber, Apollon, Maps.Me, Wargaming (издатель самой доходной в мире игры World of Tanks). Сейчас в стране параллельно развиваются новая — «брендовая» — и старая — аутсорсинговая — модель. Аутсорсинговые компании, однако, стали привередливы: берутся только за крупные внешние заказы — преимущественно в банковской, финансовой и нефтегазовой сферах. Так, по словам Валерия Цепкало, растет производительность: если выручка ПВТ растет на 30 процентов в год, то число работающих — только на 15 процентов.
Налоговые льготы — лишь вершина айсберга. Успех ПВТ не был бы возможен, не будь в Белоруссии достаточно квалифицированных кадров.
— Мы, кажется, создали в ИТ совершенно новую для постсоветского пространства модель взаимодействия между индустрией и системой образования,- говорит Цепкало. Он объясняет суть проблемы: одних вузов для набора кадров не всегда достаточно, технологии развиваются быстрее, чем вузы успевают обновлять учебные программы, и это общемировая проблема.
— Первое, что мы сделали,- продолжает директор,- поставили на взаимодействие с вузами, открыв там 65 лабораторий,- продолжает директор ПВТ.- Это Стэнфордская модель, которая применяется в Кремниевой долине: помимо обязательных университетских курсов студенты могут прийти на факультативы, которые ведут приглашенные преподаватели (visИТing professors) — чаще всего это сотрудники входящих в ПВТ компаний. Они помогают студентам преодолеть разрыв между академическими знаниями и реальными потребностями отрасли.
Средний белорусский студент-айтишник устраивается на работу программистом на третьем-четвертом курсе (за самыми талантливыми hr-менеджеры ИТ-компаний охотятся уже с первых курсов). Тот, кто этот момент прошляпил, или же человек без технического образования может пойти в образовательный центр ПВТ либо на другие ИТ-курсы, объявления о которых висят едва не на каждом минском столбе.
Этой моделью в 1990-м пользовался американец еврейского происхождения Джон Брайс — один из тех, чьими усилиями Израиль из преимущественно сельскохозяйственной страны стал региональным ИТ-лидером.
— Брайс создал обучающий центр под массовую иммиграцию евреев из бывшего СССР в 1990-е — начал обучать там эмигрантов ИТ-специальностям, готовить к работе в этих центрах. Он же помог привлечь в страну несколько американских компаний — Motorola, Hewlett-Packard и другие, которые построили в Израиле центры разработок. Мы создали образовательный центр ПВТ по модели Брайса, и она оказалась очень эффективной.
Обучение в образовательном центре ПВТ платное. Но у Парка есть договоренность с ведущими компаниями отрасли: если студент после окончания курсов успешно сдает внутренние тесты разработчика и попадает к нему на работу, то наниматель сразу компенсирует ему полную стоимость обучения. Если тесты проваливает — компенсацию соответственно не получает.
ИТ-курсов в Белоруссии в последнее время развелось столько, что недавно Минобразования страны решило их упорядочить. Цепкало не видит в этом необходимости, ведь после их окончания не выдают государственный диплом.
— В ИТ-индустрии не важно, какой у тебя диплом. Важно, какими знаниями ты обладаешь. Ты можешь вовсе не иметь диплома, но если ты сам выучил и владеешь какой-то технологией, именно это и ценят.
Москвичей «скупают» оптом
Если еще лет десять назад программист был всего лишь одной из востребованных профессий, то в последние годы ИТ-специальность у сына — мечта едва ли не каждой белорусской семьи: это стало гарантией финансового благополучия. За квалифицированных специалистов идет настоящая война кадровых отделов, поэтому стандартный социальный пакет в отрасли — хоть и типичен для любой западной компании, по белорусским меркам все еще выглядит очень внушительно.
— Как правило, сотруднику ИТ-компании покупают медицинскую страховку, абонемент в спортивный или фитнес-клуб. В каких-то компаниях делают скидку на обед до 50 процентов. Где-то у нас есть арендное жилье, которое компании сдают сотрудникам за символическую плату. Но жилье в основном строят собственное — у нас есть программистские жилищные кооперативы, несколько жилых домов уже построили прямо здесь, на территории ПВТ.
У опытных программистов хорошая зарплата — им, по выражению Цепкало, соцпакет не нужен. Средний месячный заработок белорусского программиста примерно 1500 долларов США, и на фоне средних по стране 420 долларов это действительно весьма неплохо. Зарплата же руководителей проектов с 10-летним стажем в узких отраслях (например, программирование под конкретные платформы мобильных телефонов) достигает 5-6 тысяч долларов.
Второе достоинство белорусской ИТ-отрасли — стабильность. Цепкало объясняет: в отличие от российских айтишников, которые работают в основном на внутренний рынок, белорусы 90 процентов продукции поставляют на экспорт. Причем 45 процентов — в страны ЕС, 40-42 процента — в Северную Америку. На долю всех стран СНГ приходится не более 10 процентов, еще около 5 процентов программных продуктов уходит в Азию — в Сингапур, Южную Корею, Японию. В силу этого зарплаты в отрасли в долларовом эквиваленте почти не меняются — и это стало проблемой для российских компаний, открывших в последние годы в Минске свои центры разработки: белорусские программисты стали для россиян слишком дорогими.
— У нас работают «Сбербанк Технологии», «Яндекс», Mail.Ru недавно купила наш стартап Maps.Me. Оплата в этих компаниях привязана к российскому рублю. Раньше она была конкурентоспособной по сравнению с зарплатами большинства наших айтишников, которые работают на Великобританию, ФРГ или США. С падением рубля возникла проблема: сейчас они вынуждены поднимать зарплату в российских рублях, чтобы удержать людей, которые могут уйти на западные проекты.
Кризис в странах-соседях помог белорусской ИТ-индустрии переманить специалистов оттуда. История о том, как одна только компания Wargaming «оптом» перевезла 200 гейм-разработчиков из Москвы, успела обрасти слухами в белорусском ИТ-сообществе. По словам Цепкало, белорусские компании за последний год трудоустроили также несколько сот программистов из Донецкой и Луганской областей Украины. Директор ПВТ добавляет, что в Парке работают и другие иностранцы — из Нидерландов, Германии, США, Южной Кореи. Но массового притока экспатов нет: «Объективно, Белоруссия не та страна, где созданы слишком благоприятные условия для иммиграции»,- говорит собеседник «Огонька».
Офис на Кипре, сердце в Белоруссии
Высокие доходы — благо для программистов, но не для отрасли, где 70-80 процентов себестоимости продукта приходится на зарплату. Растущие аппетиты занятых в белорусском ИТ-секторе грозят сделать его неконкурентоспособным. Поэтому с недавних пор зарплаты растут вяло. Впрочем, ИТ — гибкая отрасль, у работника всегда есть возможность повысить доход, досконально разобравшись в какой-то технологии и перейдя в разряд гуру — «синьоров» (от англ. senior — «старший»).
В это время ряды тех, кто просто «клепает код», пополняют новички. Но где здесь пределы роста?
— Программистами, как и музыкантами, может быть определенное количество людей,- улыбается Цепкало.- В ПВТ сейчас 21 тысяча человек. В белорусской ИТ-отрасли, по моим оценкам, может вполне эффективно работать от 60 тысяч до 80 тысяч человек. Я исхожу из того, какой процент населения в успешных странах — Финляндии, Ирландии, Швеции — занят в этой отрасли. Думаю, совершенно безболезненно мы можем вырасти еще раза в три за счет местных кадров.
Однако цели развития отрасли директор Парка видит не просто в наращивании числа работников.
— Мы считаем, что количественные изменения переходят в качественные. За счет все более высокой концентрации ИТ-специалистов в стране формируется целая «экосистема».
По словам Цепкало, успех Кремниевой долины «обеспечен не тем, что там улица юридических контор, которые вам помогут создать фирму, или улица венчурных фондов, которые вам деньги могут дать».
— Уже не проблема написать письмо — и американский венчурный фонд вам с удовольствием даст деньги под ИТ-стартап в Белоруссии, ведь в мире сегодня дефицит идей. Сегодня основное — чтобы была достаточная концентрация инженерно-технических кадров,- замечает он.- Успех Кремниевой долины обусловлен особой атмосферой, в которой «дзен-буддист» Стив Джобс смог найти инженера Стива Возняка, и они, повстречав еще пару инженеров, смогли создать продукт. Вот наша основная задача — создание «экосистемы», максимальной концентрации ИТ-специалистов на квадратный метр.
Про инвестора из США Цепкало упомянул не случайно. Если раньше, говорит он, руководство Парка сокрушалось, что в Восточной Европе венчурные фонды, из которых черпают финансирование стартапы, отсутствуют как класс, то со временем поняли: инвестор, который близок географически,- не самый лучший вариант.
— Когда ты без труда, без сложностей пришел и взял деньги у себя дома, скажем, когда какой-нибудь правительственный фонд тебя финансирует,- то это легкие деньги, которые не стимулируют на поиск, на изучение мирового рынка. Они приучают мыслить локально. Другое дело, когда ты видишь своим инвестором японский, американский или британский фонд. Ты еще только начинаешь развиваться, а они с тобой сразу начинают разговаривать «по-взрослому», и ты видишь, что твой рынок — весь мир.
Что сдерживает развитие индустрии, так это юридическая база. ИТ — нетипичная отрасль, здесь часто приходится принимать минимальные платежи — скажем, по одному доллару — от миллионов клиентов по всему миру. Однако повсеместно на постсоветском пространстве и даже в некоторых странах ЕС существуют серьезные ограничения на проведение подобных банковских операций, говорит Цепкало.
— Вы не можете получить деньги и отправить их без контракта. Особенно если речь идет об аккумулировании средств на счетах юридического лица: у нас предполагается, что средства могут поступить только на основании письменного договора.
Другой пример — отношение к авторским правам
— Когда речь идет о вложении в объект интеллектуальной собственности в Белоруссии, то у традиционных инвесторов возникают препятствия: они не уверены, насколько грамотно осуществляется защита прав интеллектуальной собственности здесь. Правительство, конечно, предпринимает какие-то усилия в этой связи, но мы еще очень далеки от британской или американской модели защиты авторских прав.
Получается, что крупные белорусские компании часто вынуждены выбирать другие юрисдикции для размещения бэк-офисов. Чтобы изменить эту ситуацию, потребовалось бы поменять все банковское законодательство. Однако Цепкало считает, что дробление офисов между странами — нормальное общемировое явление. По его мнению, «национальность» ИТ-компании зависит не от того, где располагаются ее офисы, а лишь от того, где находится ее основной центр разработки.
— Большинство ИТ-компаний Израиля, который является технологической супердержавой, регистрируются в Лондоне или на Кипре. Главное не это. Основной вопрос сегодня — где компания осуществляет свою операционную деятельность, то есть где физически работают программисты. У наших компаний офис может быть на Кипре, но центр разработки — в Белоруссии. И для всего мира это будет белорусская компания.